— Не кашляй на меня, — озабоченно отряхивая с груди невидимые бациллы, — вдруг ты заразная?

— Я точно заразная, — мрачно ответила, пригрозив, — и я тебя сейчас поцелую.

— З — зачем? — с опаской покосившись на дверь, он отсел от меня подальше, готовый дать стрекача в любое мгновение. Это было даже немного обидно.

— Чтобы ты наверняка заразился. Будем лежать рядышком и болеть, — приоткрыв левый глаз, с удовольствием полюбовалась на вытянувшуюся физиономию наглого стихийника и недружелюбно поинтересовалась:

— Чего тебе надобно, изверг белобрысый? — настроение у меня было плохое. Жутко хотелось спать. Потому что только так у меня ничего не болело.

— Проведать пришел, — обиженно буркнул он, взъерошив волосы. Белобрысые.

— А раньше где был? Я тут уже третьи сутки маринуюсь. Всеми покинутая.

— Попробовала бы ты вырваться на минуточку, когда едва пришедший в себя дознаватель начал сыпать приказами, вторя лютующему Вэларду. Они за эти три дня весь город перевернули. Всех виновных нашли. И меня заездили до невменяемого состояния.

— И чего там?

— Да чего? Большая часть последователей на жертвоприношении присутствовала. С ними мы сразу разобрались. Но были и те, кому Лирана дала другие задания. Ты в курсе, что еще одно жертвоприношение должно было произойти на следующую ночь после твоего убийства? Зрячего в теле собирались обустраивать со всеми удобствами.

— Молодцы какие продуманные, — зло прошептала я, комкая в пальцах одеяло.

— И не говори. Но это мелочи. Всех словили. На следующей неделе их отправляют на западный рудник. Будут трудиться на благо империи в общем, и Вэларда в частности.

Западные рудники были плохим местом и отправляли туда, как правило за серьезные проступки. Что было вполне понятно. Дольше пяти лет в штольнях мало кто проживал. И вот не было мне их жалко. Ни капельки.

— Туда им самая дорога.

— А ты злая, — пробормотал он, откинувшись назад. Кровать была узкой и со стеной Морэм поздоровался быстро. Оперся о нее спиной и прикрыл глаза, — но я с тобой полностью согласен.

— Морэм?

— Ммм? — он вяло повел головой в мою сторону, но глаз не открыл. Видимо, и правда умаялся.

— А ты как…ну…я боялась, что тебя убьют.

— А, это. Сам удивлен, что в живых остался. Повезло. Они тебя забрали, а меня оставили. Живого. Не связали даже, — приоткрыв один глаз, он тихо сказал, — ты прости, что мы так поздно. Я в себя лишь вечером пришел. Пока до города добрался, пока Вэларда разыскал…Это уже он потом твое местоположение отследил.

— Маячок?

— Он самый, — усмехнулся стихийник, — а ты ругалась. Полезная оказалась вещица.

— Извинюсь перед ним, когда увижу, — клятвенно пообещала я, массируя пальцами виски, — кстати, а когда мне представится такая возможность?

— Сейчас он занят.

— Он всегда занят. Это не новость.

Морэм замялся, отвел глаза и предпринял вторую попытку:

— Он сильно занят и… — вздохнул тоскливо, но врать не стал, обрушив на меня всю правду, — не думаю, что он тебя навестит. Он в последнее время очень странный. Все твои вещи сюда свез, письмо благодарственное написал. Оно у Ирзы, кстати. Когда практику закончишь, она его тебе вместе со своей характеристикой отдаст. И…

— Из?под земли он меня достанет, — пробормотала под нос, некрасиво ругнувшись, — пес брехливый!

— Э…Иза?

— Иза устала и хочет спать. Дергают целый день, доброходы бесполезные. Сначала один отдыхать не дает. Потом второй будит. Никакого уважения к больному человеку, — меня понесло.

— А кто был первый? — поинтересовался он, не спеша на меня обижаться. И смотрел неприятно так. Сочувственно.

— Дознаватель прощаться приходил, — набрав в грудь побольше воздуха, я уже собиралась и его обругать, но закашлялась и сдулась.

— Может тебе водички принести? — участливо поинтересовался Морэм. Пронял его мой натужный хриплый кашель.

— Пожалуйста.

Пока стихийник бегал вниз за живительной влагой, я успела успокоиться и смириться с неизбежным. В конце концов, я ведь именно этого и хотела? Все закончилось, меня больше не будут нигде запирать, и пугать не будут и преследовать сумасшедшие сектанты уже не смогут, а Денерима скоро точно поймают. А я выздоровею и закончу практику, вернусь в академию с характеристикой и, особенно приятный момент, с письмом от самого Вэларда. Сплошные плюсы.

С такими мыслями и уснула, не дождавшись обещанной водички.

— Иза! Поднимайся, лентяйка!

Зарывшись тяжелой головой в подушку, я неразборчиво простонала что?то согласное, мечтая урвать еще пару минут сна.

— Считаю до трех! — угрожающе послышалось надо мной. И мне даже мелодичное позвякивание льда в графине послышалось.

Делать было нечего. Либо я сама вставала и мы обходились без кардинальных мер, либо продолжала упрямиться и все равно вставала, но потом ко всему прочему еще сушила и себя, и постель, которую, к слову, сушить было довольно сложно. На улице было холодно и если постельное белье худо — бедно просыхало к вечеру, то пуховая подушка и одеяло так и оставались неприятно влажными.

К процессу побудки наставница подходила основательно и мое нежелание вставать решала просто — графин холодной воды со льдом и я самый бодрый человек в округе.

— Встаю! — сев в постели, я силилась разлепить глаза. За окном стояла уютная темнота, предлагая еще немного понежиться в кровати, а надо мной возвышалась Ирза, которая требовала совершенно противоположного.

Разбалованная за последние месяцы, в доме Вэларда, я с трудом возвращалась к прежнему режиму, и отчаянно не желала вставать по утрам. Возращение происходило с трудом, но я не жаловалась. По крайней мере, не вслух. В слух было чревато. Тяжелая рука была у моей наставницы.

— Умывайся, одевайся и спускайся, — велели мне, в последний раз угрожающе звякнули льдинками в графине и покинули комнату, не обернувшись даже на мой несчастный возглас:

— А завтрак?!

Выздоровела я быстро, и уже почти неделю пыталась вернуться к прежней жизни. По утрам это было мучительно трудно, в остальное время даже приятно. Седьмой дней я вспоминала, каково это быть студентом на практике.

Вывалившись из кровати на ощупь разыскала платье и с закрытыми глазами поплелась в умывальную, надеясь, что завтрак у меня все же будет. И уже там, поплескав в лицо холодной водой, услышала звон колокольчиков.

— Ммм, нееет, — завтрак откладывался. И единственное на что я могла надеяться — откладывается не до обеда.

— Иза! Спустись!

— Уже иду, — пробормотала я глядя в глаза своему отражению и гадая, почему у него такой несчастный взгляд.

Знала бы, что ждет меня внизу, не гадала бы.

— Да не может мне настолько не везти! — слова вырвались помимо моей воли. Но меня можно было понять. У прилавка, крутя в руках хорошо знакомый амулет, стоял Денерим. Бледный, с осунувшимся лицом и темными кругами под запавшими глазами. Он выглядел очень уставшим.

Напротив него, по другую сторону прилавка замерла напряженная Ирза. Благодаря болтливой мне, она прекрасно знала, что за вещицу крутит в руках ее недобрый знакомый. И очень нервничала.

— Я тоже не рад видеть тебя, — угрюмо поздоровался он, — потому предлагаю сделку. Ты помогаешь мне выбраться из города и мы никогда больше не увидимся.

— А если я откажусь? — любопытство, как известно, не порок, а мне было бы не плохо знать все возможные сценарии развития событий.

— Я разобью вот это, — просто ответил он, помахав в воздухе амулетом, — на что он способен, ты уже знаешь. Этот магазин сгорит дотла, а вместе с ним и мы.

— Ээээ…и вы тоже?

— И я тоже, — безэмоционально подтвердил он.

— Что ж за жизнь?то у меня такая? — пробормотала под нос, с тоской понимая, что неприятности мои еще не закончились, и уже громко поинтересовалась, — И зачем вам понадобилась я? Сами не можете за черту города выбраться? Топографический кретинизм? Или по лесу один бродить боитесь?